— Эй, уважаемый! Лучшую комнату и стол для благородного рыцаря!

Нехотя отрываюсь от книги, поднимаю глаза. Он стоит, горделиво подняв подбородок, рука на эфесе клинка, взгляд в сторону. Позолоченные доспехи, сплошь покрытые гравировкой, сверкают даже в тусклом свете масляных ламп, шлем с алым плюмажем рыцарь держит под мышкой, расплескав золотистые локоны по стальным пластинам оплечий. Красуется. Словно гравюра из рыцарского романа.

Желтый кругляш, небрежно брошенный им на стойку, исчезает в моем кулаке, взамен ложится тяжелый бронзовый ключ.

 — Вверх по лестнице, по коридору, последняя дверь налево, — говорю я. — За стол еще золотой добавить надобно.

Уголок его рта дергается от моих слов, но гордость не дает возмутиться заломленной ценой. Рыцарь же должен быть щедрым, не так ли? Монета исчезает в моей ладони, не успевая удариться о стойку.

 — Мое имя — Шарль де Арзо, Рыцарь Серебряной Розы и Победитель Дракона, — он говорит громко, привлекая внимание посетителей, хотя формально обращается только ко мне. — Запомни это имя, трактирщик, ибо его хозяин вскоре освободит королевство от гнета презренного колдуна, называющего себя Темным Лордом.

Впрочем, его слова не вызывают у прочих посетителей ни малейшей реакции.

 — А я — Барни, трактирщик, — отвечаю я намного тише. — Прикажете подать обед в комнату или спуститесь в зал?

 — В комнату, — предсказуемо отвечает рыцарь и, звеня шпорами, топает в сторону лестницы. Он ждет, что я провожу его, но я не трогаюсь с места. Много чести. Рыцарь уходит, и я чувствую закипающую внутри него ярость.

 — Карл, жаркое для рыцаря, — говорю я в окошечко, ведущее на кухню. Карл, повар, утробно рычит в ответ — мол, понял. Он не показывается посетителям — тридцать пять лет назад ошибка акушера превратила его в ужасное искореженное чудовище, а несчастный случай с кипящим маслом, произошедший, когда Карлу было пять лет, добавил красок в его облик.

Я привычным движением переворачиваю песочные часы и окидываю взглядом таверну. За большим центральным столом уже собрались завтрашние искатели приключений, которые решили избавить мир от скверны. Сегодня их несколько…

Варвар Колон, темпераментно размахивая топором, красочно описывает алхимику Жерару, что он планирует сотворить с Темным Лордом, когда до него доберется. Колону плевать на злодеяния Лорда, он молод, мускулист и горяч, его манят слава и приключения. Ну, и немного женщины, конечно.

Жерар слушает его молча — его рот занят едой. Руки алхимика, покрытые незаживающими язвами и старыми шрамами, все время в движении — они рвут мясо, отделяют волокна от костей, колотят мослами по блюду, добывая драгоценное лакомство — жирный костный мозг. Жерар поразительно худ для своего аппетита, он выглядит почти истощенным. Он заказывает вдвое больше еды, чем любой другой посетитель, и берет добавки в номер, на ночь. Такие как он, очень ценные клиенты.

Вместе с ними сидит Лея, волшебница. Ее лицо и фигура настолько идеальны, что вызывают подсознательное отторжение. Лея не понимает этого. Она кроит свое тело магией вновь и вновь, становясь все прекраснее и прекраснее. И все уродливее и уродливее.

Лея тонко дразнит Колона, распаляя его. Подобные персонажи всегда тянутся друг к другу.

— Говорят, что Темный Лорд трех метров ростом, а изо рта его исходит огонь, — говорит она, делая изящный, тщательно выверенный жест рукой. Варвар лишь презрительно хмыкает. Плевать он хотел на габариты противника.

В дальнем, темном углу сидит Кловис. Воспитанная в приюте при монастыре, принявшая постриг в четырнадцать лет, она закутана в многослойный балахон, оставляющий снаружи только лицо. Она ест только хлеб и воду, ее кожа бледна, а глаза горят фанатичным огнем. Четки в ее руках трепещут, терзаемые нервными пальцами, Кловис смотрит на всех с нескрываемой ненавистью, а ее бледные губы бесконечно шевелятся в неслышной молитве. Ей было бы удобнее молиться в своей комнате, но она не уходит. Я гляжу на нее и слегка улыбаюсь — толстяк-трактирщик вообще постоянно улыбается.

Последняя песчинка падает на вершину холмика из своих товарок, кухонная дверца открывается, выпуская поднос с тарелкой жаркого, кувшином вина и приборами. Я принимаю поднос, поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с еще одним искателем приключений.

 — Меня зовут Гаррет, и мне нужна комната, — говорит он, опуская глаза. Это выглядит так, как будто он смущается, но я, уверен, что это не так. По Гаррету видно, что он немногословен, холоден и расчетлив. Напоить его, скорее всего, несложно, такие как он, обычно падки на халявную выпивку, но даже вусмерть пьяные, ничего не будут рассказывать о себе.

 — Одну минуту, любезнейший, — говорю я.

Гаррет явно будет торговаться, и это надолго. Торг не имеет смысла, но он об этом не знает.

Я отношу поднос наверх, оставляя его под дверью. Шарль считает ниже своего достоинства обедать в общем зале. Позже он спустится, чтобы возглавить поход. Или не возглавить, если будет вести себя слишком заносчиво. В любом случае, конец один.

Они никогда не останавливаются, никогда не возвращаются с полдороги. Рыцаря гонит вперед гордость и ложная честь, Гаррета и Жерара — жадность, а Колон не контролирует себя в гневе. Кловис — фанатичка, ее мечта — погибнуть в борьбе со злом. Лея… Что руководит волшебницами, я доподлинно не знаю, но они тоже никогда не прерывают поход.

Я спускаюсь вниз, где терпеливо ждет меня Гаррет.

— Золотой за ночлег и еще один за ужин, завтрак и припасы в дорогу.

 — Очень дорого, — качает головой Гаррет, делая движение в сторону двери.

Он не уйдет. Трактир в городке один, а жители постороннего не пустят — боятся гнева Темного Лорда.

 — Дорого? Вы посмотрите вокруг! — Я обвожу рукой зал, подразумевая, конечно, окрестности. — Вы знаете, сколько стоит доставлять сюда приличную снедь? Вы думаете, Хозяину Поместья нравится, что я кормлю героев, пришедших его убить, и даю им приют? Я ежечасно рискую своей жизнью ради вас, работаю почти в минус…

Так продолжается еще минут десять. Гаррет, упрям и немногословен, но в конце концов я делаю ему небольшую скидку в обмен на добытую по дороге сюда книгу. Он недоволен, но виду не показывает; молча берет свою тарелку и садится в уголке.

Самое интересное, что денег у всех них, как я успел заметить, примерно поровну, но тратят они их по-разному. Гаррет зашивает монеты в пояс, перекладывая каждую тряпочкой, чтобы не гремели и не стирались друг об друга. Жерар обжирается, Колон пьет без меры, Шарль берет лучшую комнату, просторную и без насекомых, как и Лея. Комфорт как таковой не так уж важен ни рыцарю, ни волшебнице; но ни тот, ни другая не могут позволить, чтобы у кого-то условия были лучше, чем у них.

Фанатички, как Кловис, отдают почти все деньги церкви. Священник из чудом уцелевшей церквушки в городке неподалеку, очень рад этому. Он встречает их в рясе из мешковины, они долго молятся в часовне, а потом они уходят, оставив у попа увесистый мешочек. Они и помыслить не могут, что дома священника ждет плотный обед и пуховая перина, в то время, как их — лишь хлеб, вода и голые доски. Фанатики слепы.

Снаружи потихоньку темнеет, и посетители неосознанно жмутся друг к другу. Бенедикт, мой помощник, разжигает огонь в огромном камине, и искатели приключений усаживаются вокруг него. Даже высокомерный Шарль спускается вниз, чтобы присоединиться к общей компании. Разговор неизбежно заходит о Темном Лорде — в конце концов, каждый из них здесь ради него.

 — Я сражаюсь со Тьмой, потому что это мой долг как рыцаря, — заявляет Шарль. — Я рожден благородным, и это моя судьба. А почему вы идете в этот бой?

Ни у кого не возникает вопросов, почему нужно отчитываться перед Шарлем в своих мотивах. Несмотря ни на что, рыцари умеют вдохновлять людей и сплачивать их вокруг себя. Подчинять. Манипулировать.

 — Победа над Темным Лордом прославит мой род! — жарко восклицает Колон. — Весь мир будет помнить Колона, победителя Тьмы!

 — Говорят, Поместье полно сокровищ… — тихо бурчит себе под нос Гаррет.

Шарль и Колон презрительно фыркают в унисон. Лея обворожительно улыбается.

— Темный Лорд, безусловно, очень сильный маг. Я уверена, в его логове можно найти множество ценнейших свитков и артефактов.

 — Господин Гаррет мыслит весьма здраво, — ворчливо заявляет Жерар, неодобрительно косясь на Шарля и Колона. — Долг и слава — вещи, конечно, хорошие, но лучше, когда они подкреплены золотом.

 — Деньги — это лишь пыль под ногами, — истерично восклицает Кловис, нервно тряся четками. — Лишь очистившись от земного праха и приняв Господа в свое сердце, мы сможем одолеть Тьму!

Она хочет сказать что-то еще, но не успевает — ее перебивает раздающийся над таверной громовой издевательский хохот. Воплощение глумящейся ненависти ко всему живому, он похож на вой смертельно раненого зверя, извивающегося от боли. Ощущения от этого вопля — словно от удара дубиной по голове. Герои хватаются за оружие, озираются по сторонам в поисках врага. Я выхожу из-за стойки, запираю на засов дверь.

 — Солнце село, — поясняю уставившимся на меня героям. — Гончие вышли на охоту. Никто, кто посмеет выйти на улицу между закатом и рассветом, не доживет до утра.

Варвар немедленно хватается за топор.

 — Колон не боится Исчадий Тьмы! — кричит он, наливаясь багрянцем. — Колон уничтожит всех!

Он так размахивает оружием, что я начинаю опасаться за целостность мебели и черепов других посетителей.

 — Если отважный воин желает выйти, я не смею его удерживать, — отвечаю я. — Но обратно дверь не откроется до утра.

Мои слова не остановят вспыльчивого юношу, да я и не преследую такой цели. Лея становится перед ним, гладит кончиками пальцев обнаженную мускулистую грудь.

 — Зачем тратить силы на жалких приспешников, если завтра мы уничтожим их повелителя? Ты много сражался сегодня, ты устал. Нужно набраться сил перед грядущей битвой.

Я вижу, как буря в его глазах уступает место маслянистому блеску. Варвар ухмыляется и требует еще пива.

Я наливаю.

Герои долго общаются у камина, строят планы, договариваются. Как-то само собой разумеется, что завтра с рассветом они идут побеждать Темного Лорда вместе. Я слушаю их какое-то время, а потом ухожу спать, оставляя Бенедикта следить за залом.

Ночь проходит спокойно — настолько, насколько это вообще возможно в пяти тысячах шагов от Поместья, в окружении неуязвимых ночных охотников. Моя таверна похожа на маленький замок — каменные стены, колья у стен. Исчадиям Тьмы слишком дорого выходят нападения на нее.

Утром я кормлю героев завтраком и собираю припасы в дорогу. Колон и Лея спускаются вместе — помятые и не выспавшиеся, но довольные. Кловис смотрит на них с лютой ненавистью, Шарль и Гаррет — со скрытой завистью. Один Жерар равнодушен — завтрак интересует его больше, чем чьи-то амурные приключения. Он единственный, кто ест с искренним аппетитом, в результате большая часть пищи достается ему. Алхимик нравится повару Карлу — в кулинарии тот видит смысл своей жизни.

И без того не особо приятную атмосферу окончательно портит новый гость. Он входит тихонько, проскальзывает в таверну, едва приоткрыв дверь, пугается ее скрипа. Его одежда рваная и грязная, спутанные волосы явно долго не знали ни ножниц, ни мыла.

 — Братья! — блеет он, озираясь вокруг. — Товарищи! Не ходите! Не надо! Останьтесь! Поверните назад!

 — Местный сумасшедший, — произношу я, отвечая на невысказанный вопрос гостей. — Когда-то был героем, но все его друзья погибли в Поместье, а он сбежал. С тех пор бродит здесь и всех уговаривает не ходить туда.

 — Жалкий трус! — презрительно фыркает Колон. — Не будь ты так убог, я бы разрубил тебя своим топором.

 — Вы не представляете, что вас ждет! — кричит безумец. — Древнее зло непобедимо! Расскажи им, Барни! Ты же все помнишь! Ты знаешь! Расскажи! Никто еще не возвращался назад!

— Он меня раздражает, — капризно шипит Лея. Колон встает, и безумец поспешно ретируется, осыпая его проклятиями. Но, никто его не слушает.

 — Интересно, чего такого он там увидел? — негромко спрашивает Жерар, глядя вслед сумасшедшему. Шарль презрительно хмыкает, Гаррет молчит, словно и не слышал слов алхимика. Лея поводит плечами.

 — Он просто трус и слабак, — заявляет она тоном, не терпящим возражений.

 — Его вера была недостаточно сильна, — с придыханием шепчет Кловис. — Господь защитит нас от Тьмы и ее созданий.

 — Мы могли бы расспросить его о том, что нас ждет — говорит Жерар.

 — Нас ждет победа, — в голосе Шарля звенит железо. — Это несчастный — всего лишь безумец, а может и вовсе провокация Темного Лорда. Его слова не должны сокрушить крепость нашего духа.

Вскоре герои уходят. Шарль с Колоном недолго спорят, кто должен идти впереди, но желание быть рядом с девушкой уступает железной самоуверенности рыцаря, и Колон становится вторым. Следом идут Лея и Кловис, затем Жерар, а Гаррет замыкает шествие.

Безумец смотрит им в след, сидя на голой земле у стены, и негромко играет грустную мелодию на самодельной флейте.

 — Зайди, поешь, — говорю ему я.

Он прерывает игру, смотрит на меня снизу вверх.

 — Почему ты никогда не предупреждаешь их об опасностях?

 — Они не послушают меня, Жак, — качаю я головой. —  Такие как они - герои. А я — всего лишь трактирщик. Их цель предопределена – победить Темного Лорда, я им помогаю как могу! Но, не в моей власти указывать им что делать.

Он поднимается на ноги со старческим кряхтением и бредет внутрь. Пока я пью терпкий крепкий чай и лениво листаю книгу, он, периодически тяжко вздыхая, съедает миску каши и, не прощаясь, уходит. На столе я нахожу несколько мелких монет.

Убрав со столов остатки завтрака, я вновь сажусь за книгу. Карл уже давно что-то колдует на кухне, готовясь к вечернему наплыву новых посетителей, и по таверне плывет умопомрачительный запах жареного мяса.

Я углубляюсь в завораживающий мир, скрытый в узорных сплетениях рукописных готических букв. Мне нравится этот утренний период затишья, когда таверна пуста и никто не отвлекает тебя от изучения тайн вселенной или от увлекательных приключений выдуманных героев. Пальцы перелистывают ветхие пожелтевшие страницы, и в этих касаниях больше нежности, чем во всех материнских руках на целом свете.

Впрочем, один гость все же нарушает мое уединение. Он двигается бесшумно, но я слышу его приближение. Посетитель замирает в нескольких метрах от стойки, и я поднимаю глаза.

Под капюшоном пыльного плаща нет ничего — один лишь туман, серый и плотный, как грязное ватное одеяло. Я достаю из-под стойки мешочек с монетами и бросаю на стойку. Рука в черной кожаной перчатке сгребает мешок и прячет под полу плаща — все это в полной тишине.

 — Уже все? — задаю я ненужный, бессмысленный вопрос.

Туманник утвердительно качает капюшоном в ответ. Говорить ему трудно, вместо голоса — хриплый свистящий шепот, практически неразборчивый. Он ждет еще несколько секунд — не спрошу ли еще чего-нибудь — а затем слегка кланяется и исчезает через заднюю дверь.

Герои никогда не останавливаются и никогда не возвращаются. Первые комнаты Поместья даются им легко, но не слишком, чтобы не вызвать ненужных подозрений; герои, опьяненные победой, бегут вперед, отбросив осторожность. Но настает момент, когда мышеловка захлопывается; Исчадия Тьмы впереди и сзади, справа и слева, их все больше и больше. Они уже не умирают с пары ударом мечом и не корчатся в судорогах от луча божественного света. Их слишком много.

Проходит несколько часов, и входная дверь скрипит вновь. Интересно, кто, из новых героев, будет сегодня первым? Каблучки дробно стучат по полу, и желтый кругляш с глухим стуком ложится на стойку. Я поднимаю глаза.

— Мне нужна ваша лучшая комната. Я волшебница Лаура! — говорит прекрасная незнакомка, глядя поверх моей головы.

* * *

Когда рассказывают легенды, все говорят о злодеях и о героях. Кто вспомнит скромного трактирщика, накормившего искателей приключений перед их финальной битвой и давшего им приют? Герои думают, что могут разнести все Поместье, не оставив камня на камне, но я знаю, что они никогда не достигнут своей цели.

Потому что Темный Лорд — это я.

Новость отредактировал: alkazawr - 18-06-2021, 18:28